Рис. 49. Памятники раннего железного века на территории Калужской области:

1-Александровка; 2-Климов Завод («Жары»); 3-Косая Гора; 4,5-Русиново 1; 6—Городец; 7-Ступино; 8-Бекасово; 9-Николо-Ленивец; 10-Свину- хово; 11,12— Якшуново 1,2; 13-Козлово; 14—Ромоданово; 15-Певкин Бугор; 16-Кривское 3; 17—Анисимово; 18-Тиньково; 19-Алтухово; 20-Ко- лышево; 21—Вороново; 22—Гремячево; 23—Подборки; 24-Городец; 25-Му- житино; 26-Инночка; 27-Зикеево; 28-Полом; 29,30-Авдеевка; 31-Орля; 32-Павловка; 33-Улемец; 34-Скурынск

... Само название культуры - «верхнеокская» - указывает на территорию, где распространены ее памятники. Это верховья Оки - тот ее участок, где река течет в меридиональном на­правлении. Почти сразу после резкого ее поворота на восток начинается контактная зона верхнеокской культуры с дья­ковской, где материалы памятников имеют смешанный ха­рактер. Аналогичным образом объясняется и название «днепро-двинской» культуры, памятники которой распространены на водоразделе и в верховьях рек Днепра и Западной Двины. «Юхновская» культура получила свое название по одному из первых исследованных памятников: это было городище у с. Юхново на р. Десне, близ Новгород-Северского.

В рассматриваемый период - VIII в. до н.э. - начало I тысячелетия н.э. - верхнеокские племена обитали на укреп­ленных поселениях-городищах, которые располагались на высоких мысах коренных берегов рек. Расчет при выборе возвышенного места состоял в том, чтобы оно было надежно защищено естественными преградами в виде речек, ручьев, болот, крутых склонов. С напольной, слабозащищенной сто­роны, мысы укреплялись особой системой искусственных со­оружений, состоящей из деревянных частоколов, земляных валов и рвов, число которых могло достигать трех.

Давно замечено, что располагаются верхнеокские городи­ща не равномерно, а отдельными «гнездами», по 2-4 рядом; каждое же из таких гнезд отстоит от другого на более или менее значительном расстоянии. Такая особенность в распо­ложении укрепленных поселений характерна для многих культур лесной полосы в раннем железном веке. Предполага­ется, что это является отражением родовой и патриархально­общинной структуры общества того времени.

Еще одна особенность верхнеокских городищ - небольшие размеры. Площадь их редко превышает 2 тысячи кв. м.

Система оборонительных укреплений на поселениях ме­нялась с течением времени. Различные этапы в ее развитии прослежены, в частности, на городище Николо-Ленивец, пло­щадка которого была почти полностью исследована (Николь­ская, 1962. С.221-240). Первые оборонительные укрепления на городке представляли собой деревянный частокол. Следы от него сохранились в виде темных узких полос, отчетливо читающихся на светлом материке (рис.50). Полосы оказа­лись канавками, внутри которых проступали более темные пятна от столбов. Поскольку укрепления такого рода были непрочными, они довольно часто подновлялись и перестраи­вались, что хорошо видно на плане раскопок. После одного из пожаров, уничтоживших частокол, на его месте возводит­ся более надежное оборонительное сооружение в виде боль­шой постройки подковообразной формы, окружающей всю центральную часть городища. В ширину это строение дости­гало 4 м, протяженность протяженность вскрытой части - 80 м, глубина от современной поверхности составила 1 м. Основание постройки на всем своем протяжении было глинобитным. По дну котлована, вдоль стен - внешней и внутренней - на некото­ром расстоянии друг от друга располагались ямки от стол­бов. Это следы деревянных стен постройки, которые, судя по расстоянию между столбовыми ямками, состояли из ряда вертикально поставленных столбов, в пазы которых, види­мо, входили горизонтальные слеги. В некоторых местах за­фиксированы следы тонких бревен, расположенных перпен­дикулярно стенам сооружения. Возможно, это поперечные перегородки, разделявшие огромную постройку на отдельные части - «камеры». На глинобитном полу сооружения иногда встречались угольно-золистые пятна, глина под которыми была сильно прокалена, или скопления обожженных камней с золой и углем. Возможно, это остатки очагов открытого типа. Любопытно, что очаги имелись почти в каждой «каме­ре» постройки. Наличие очагов позволяет думать, что это оборонительное сооружение могло одновременно быть и жи­лым. Оборонительные конструкции такого типа («жилые сте­ны») были широко распространены в период раннего желез­ного века по всей лесной полосе Восточной Европы, в частно­сти, на городище юхновской культуры Кузина Гора в Посей- мье (Алихова, 1958. С.198), на городище днепро-двинской культуры Холмец на Смоленщине (Шмидт,1992. С.28-33), на Троицком городище дьяковской культуры в Подмосковье (Розенфельдт, 1970. С.136-144). Позже вместо деревянных «жилых стен» на поселении Николо-Ленивец возводятся зем­ляной вал и ров, сохранившиеся и поныне. Это наиболее по­здний элемент в системе укреплений поселка.

Причина изменения характера обронительных сооруже­ний неизвестна; предполагают, что наряду с внешней (угроза военной опасности), она могла быть и внутренней (экономи­ческой) - рост общины, накопление богатств. Реконструкция сопровождалась перестройкой всего поселения, расширением жилой площадки.

Сведения об обычных жилых постройках верхнеокского населения в рассматриваемый период очень скудны. Един­ственный памятник в пределах современной Калужской об­ласти, давший яркий, полноценный и хорошо датированный материал, - это все то же городище Николо-Ленивец (Ни­кольская, 1962. С.226-228). На нем вскрыто порядка 10 по­строек, часть из которых погибла в пожаре, поэтому их обо­жженные остатки сохранились, а многие конструктивные детали хорошо поддаются реконструкции. Четкие планы этих построек как бы отпечатались на материке в виде канавок и круглых ям - следов сгнившего и сгоревшего дерева (см. рис. 50). Все они однотипны: длинные прямоугольные в плане наземные постройки довольно больших размеров (в среднем 9 х 3 л» или 6 х 3 ж), разделенные на 2 или 3 камеры. Во многих камерах обнаружены открытые очаги, тоже однотип­ные в виде восьмеркообразного углубления в полу. Все вскры­тые постройки были столбовые: каркас дома сооружался из толстых бревен, поставленных по углам и в середине стен, в вертикальные пазы которых входили более тонкие бревна, положенные горизонтально. Стены домов для утепления обиль­но обмазывались глиной, толстые слои которой обнаружены вокруг построек, как бы обрисовывая их контуры. Стены частично могли делаться из плетня - встречаются куски гли­няной обмазки со следами прутьев.

Материал городища Николо-Ленивец дает достаточно ос­нований, чтобы составить общее представление о планировке и застройке поселка. Жилые дома занимали его централь­ную часть, были вытянуты вдоль длинной оси площадки го­родища, образуя улицу. Расстояние между отдельными до­мами было небольшим, иногда менее 1 м, между рядами - около 3 м. Аналогичные длинные наземные многокамерные дома столбовой конструкции вскрыты и на поселениях днеп- ро-двинской культуры.

Археологический материал, полученный в результате ис­следования верхнеокских городищ, позволяет сделать вывод о том, что население, обитавшее на них в раннем железном веке, вело комплексное хозяйство. Ведущими отраслями были земледелие и скотоводство, подсобную роль, хотя и значи­тельную, продолжали играть охота, рыболовство, собиратель­ство, бортничество.

Культуры раннего железного века в лесной полосе с нача­ла своего формирования имели земледельческий характер. Бесспорным подтверждением этого служат данные споро-пыль­цевых анализов древней почвы, погребенной под насыпью древнейших валов некоторых городищ, которые показыва­ют, что здесь с самого начала возделывались некоторые зерновые и технические культуры. Такие анализы выполне­ны, в частности, для городищ днепро-двинской культуры, расположенных на границе Калужской и Смоленской облас­тей (Шмидт, 1992. С.57-60), а также дьяковской. Чаще дру­гих встречаются зерна проса, пшеницы, ячменя. Это как раз те злаки, которые хорошо развиваются на малоокультурен- ных почвах (Гунова и др., 1998. С. 1-16). В слоях этого же периода найдена пыльца некоторых технических культур, например, льна. Кроме того, данные палинологии свидетель­ствуют о наличии больших вырубок лесов в непосредственной близости от городищ, где в самых древних слоях (VIII—V вв. до н.э.) обнаружена пыльца кипрея (иван-чая), который яв­ляется одним из спутников подсечного земледелия. Наличие окультуренных открытых пространств вокруг этих же городищ подтверждается распространением там полыни, подорожника и других растений.

Археологически существование земледелия у племен в раннем железном веке фиксируется находками обгоревших зерен культурных растений и сопутствующих им сорняков, отпечатками этих зерен на днищах глиняных сосудов, а так­же находками земледельческих орудий. На верхнеокских городищах это, в основном, серпы. Их форма еще довольно примитивна, они напоминают больше изогнутые ножи; лез­вия некоторых зазубрены.

На памятниках днепро-двинской культуры в Калужско- Смоленском пограничье, обнаружены другие земледельчес­кие орудия: железные топоры, костяная мотыга, каменные зернотерки.

Все эти данные говорят о том, что земледелие не было занятием только женщин и не играло подсобную роль. Это была одна из ведущих отраслей хозяйства, и велось оно всем коллективом родового поселка. В условиях лесной полосы это было, видимо, первоначально подсечно-огневое земледе­лие с яровыми посевами и ручной обработкой земли. По дан­ным этнографии вырубание лесов производилось мужчина­ми зимой. Посев, уход за полями и уборка урожая были жен­ским занятием (Федорова,1962. С.253-257).

Другим важнейшим занятием верхнеокских племен было скотоводство. Археологических источников для решения вопроса о его характере и роли в общей системе хозяйства значительно больше, чем для такой отрасли как земледелие. Основной материал для этого дают костные остатки домаш­них животных в виде кухонных отбросов. Анализ остеологи­ческого материала дал возможность выявить соотношение между видами сельскохозяйственных животных и тем са­мым получить представление о составе стада верхнеокских племен (Цалкин, 1956. С.127). Было установлено, что наи­большее количество собранных на поселениях костей при­надлежит лошади - 28,6 %; кости крупного рогатого скота составили 26,2%, свиньи - 24,3 %, мелкого рогатого скота - 20,9 %. Отмечая роль скотоводства, необходимо подчеркнуть, что оно не только обеспечивало население мясной и молоч­ной пищей, но и доставляло большое количество рога и кос­ти, которые использовались как сырье для изготовления различных предметов, а также шкуры и шерсть, необходи­мые в хозяйстве.

Значительную роль в рассматриваемый период продолжали играть охота и рыболовство. Для характеристики места этих занятий в системе комплексного хозяйства верхнеокского населения есть источники двоякого рода: остеологический материал с поселений и целый ряд орудий, с ними связан­ных. Анализ костных остатков выявил, во-первых, существен­ное преобладание костей домашних животных - 70,3% (ди­ких - 29,7 %); во-вторых, преобладание среди костных ос­татков диких животных костей пушного, а не мясного зверя (бобра, лисицы, куницы).

Орудия труда, связанные с охотой, представлены прежде всего большим количеством разнообразных костяных нако­нечников стрел (рис.51, 9-15). Набор стрел несомненно свиде­тельствует о двух направлениях охоты: в целях получения мяса (обычные остроконечные стрелы) и пушнины (наконеч­ники с тупым концом). Другими орудиями, имеющими отно­шение к охотничьему промыслу, были различные тупики, струги, скребки, изготовленные из ребер и лопаток живот­ных и предназначенные для обработки шкур (см. рис.51, 6).

Анализ остеологических данных для характеристики рыболовства по материалам верхнеокских городищ не производился, но о существовании этого промысла говорят находки, с ним связанные: костяные гарпуны, грузила для рыболовных сетей (см. рис.51, 7, 8).

Вещественные материалы, обнаруженные при раскопках городищ, убедительно говорят о высоком уровне развития до­машних ремесел у верхнеокских племен: медно- и бронзо­литейного дела, получения и обработки железа, обработки кости, керамического производства, прядения, ткачества и др. (рис. 52).

Об освоении медно- и бронзолитейного дела свидетельству­ют многочисленные изделия, связанные с этим производством: украшения и детали костюма, производственный инвентарь - тигли, льячки, литейные формы. Изготовление изделий производилось двумя способами: 1) путем литья расплав-лен- ного металла в разного рода формы. Литейные формы (ка­менные, глиняные) для производства различных украшений найдены в слоях многих городищ. Глиняные льячки и тигли - это орудия труда, связанные только с цветной металлур­гией. Льячки имеют вид массивных глиняных ложек с отверстием для вставки деревянной ручки (рис.53, 4). Тигли - специальные глиняные сосуды, служившие для плавки бронзы (см. рис.53, 5). 2) Такие изделия как иглы, булавки, шилья, колечки изготавливались путем ковки из специальных заго­товок и проволоки.

Ассортимент бронзовых украшений невелик: это посохо­видные одежные булавки, булавки с ажурным навершием, браслеты, шейные гривны, бляшки (рис.54). Их отличает удивительное однообразие: одни и те же типы изделий встречаются по всей территории, занятой верхнеокскими и соседними племенами.

Следов получения и обработки железа на верхнеокских поселениях мало, представлены они отходами этого произ­водства - кусочками железного шлака и самими этими изде­лиями: ножами, серпами, наконечниками стрел.

Одним из важнейших домашних производств было ке­рамическое. Из глины изготавливались самые разнообразные изделия: тигли, льячки и литейные формы для бронзоли­тейного дела; грузики, пряслица для ткачества, рыболовные грузила, детские погремушки и бытовая посуда. Фрагменты этой посуды (черепки) - самая многочисленная категория находок на всех исследованных памятниках. Их количество исчисляется сотнями и тысячами в пределах одного, даже небольшого раскопа. Находки целых сосудов редки, но наличие среди фрагментов венчиков - краев сосуда - позволяет реконструировать верхнюю часть, а иногда и целую форму. В целом, глиняная посуда поражает своим однообразием. При­чем удивительная схожесть форм свойственна не только всем сосудам в пределах одного поселения, но и собранным на разных памятниках, разделенных десятками, а то и сотнями километров. Более того, однотипность глиняной посуды в рассматриваемый период характерна для всех культур лес­ной полосы.

Посуда на этапе раннего железного века изготавливалась вручную, методом налепа жгутов глиняного теста; многие сосуды асимметричны, имеют кривые стенки. Чтобы предотвратить сосуд от деформации и растрескивания во время просушки и обжига в глиняное тесто добавлялись различные отощающие примеси, в основном дресва (толченый гранит) и кварцевый песок. Зерна гранита могли быть очень крупными, а их количество достигало 20-25 % от всей керамической массы. Стенки же сосудов были очень тонкими, иногда их толщина не превышала 2,5 мм. Зерна гранита в этих случа­ях выступали на поверхности и делали ее бугристой. Основ­ной формой посуды в этот период были банковидные горшки, они лишь слегка различались пропорциями. Единственное различие в посуде верхнеокских, днепро-двинских и юхнов- ских племен состояло в характере орнамента. Подавляющая часть горшков не орнаментировалась; орнамент же некоторых украшенных сосудов у верхнеокских племен несложен: это насечки или вдавления по краю сосуда, а по плечикам - уг­лубления, нанесенные палочкой, или сквозные отверстия.

Помимо перечисленных, в слоях верхнеокских поселений найдено множество других предметов из глины: шарики, конусы, различные блоки, детские погремушки, миниатюрные сосудики, лепешки («хлебцы»), так называемые «рогатые кир­пичи». Назначение большинства этих изделий не определено, но они являются очень частой находкой на верхнеокских памятниках и служат одним из определяющих признаков этой культуры.

Племена верхнеокской археологической культуры сложи­лись в период перехода от бронзового века к железному. Переход к изготовлению основных орудий труда из железа привел к важнейшим изменениям в жизни общества того времени. Земледелие и скотоводство становятся основными отраслями хозяйства. Урожай зерна и стада домашних жи­вотных, промысловая пушнина - вот ценности, способные к возрастанию. О постепенном накоплении богатств в рамках родового коллектива убедительно свидетельствуют оборони­тельные сооружения, возводимые вокруг поселков, их посто­янная модернизация: растущие богатства надо было защи­щать как от обитателей соседних родовых поселений, так и от грабительских нападений извне. Накопление богатств вело к разложению родового строя. На таком уровне развития на­ходились верхнеокские племена во второй половине I тыся­челетия до н.э.

Рассмотренные археологические источники - остатки по­селений с их оборонительными сооружениями, тип и характер жилищ, многочисленные вещевые находки - дают достаточ­но оснований для реконструкции общественных отношений верхнеокских племен. Малые размеры городищ свидетель­ствуют о немногочисленности обитавшего там населения. Уже упоминалось о том, что такие городища часто группируются гнездами по 2-3-4. Можно полагать, что каждая такая группа принадлежала целому роду, а отдельно взятое городище - большой патриархальной семье, то есть происходил процесс расщепления рода на отдельные крупные патриархальные семьи.

Нагляднее всего процесс распада родового строя отражается в изменении характера жилых построек. Наиболее древние из них представляли собой длинные многокамерные дома. После середины I тысячелетия до н.э. их развитие идет в сторону разделения на отдельные жилые помещения. Мате­риалы, на основе которых можно было бы сказать, как конкретно был организован патриархальный род и отдель­ные семьи у верхнеокского населения, к сожалению, отсут­ствуют.

Нет пока данных для ответа и на другой важный вопрос - о верованиях и религиозных представлениях верхнеокских племен. Важнейшими археологическими источниками в этом отношении могли бы стать материалы погребальных памят­ников. Но ни одного места захоронения периода раннего же­лезного века на Верхней Оке на сегодняшний день не обна­ружено.

Как показывают археологические находки на памятни­ках соседних племен, для общества того времени было характерно обожествление сил природы. Не были в этом от­ношении исключением и верхнеокские племена. Отражением таких древних воззрений служат, очевидно, изображения на некоторых вещевых находках: прочерченные косые кресты на некоторых сосудах, изображения на пряслицах и на по­делках из кости, несомненно представляющие собой знаки- символы, не поддающиеся пока дешифровке (рис.55).

Кроме того, есть археологические свидетельства об обрядах, связанных с жертвоприношением животных. Так, на городище Николо-Ленивец в центральной части описанной выше подковообразной постройки были обнаружены остатки боль­шого кострища, интерпретируемые как разрушенный жертвенник. Он представлял собой развал крупных булыж­ников площадью около 4 кв. м. Под камнями на слое угля и золы лежала груда костей животных - целый череп быка, три конские челюсти и большое количество астрагалов. Лю­бопытно, что кости укладывались в пределы треугольника, углы которого как бы отмечены ямками от столбов, возмож­но, служивших подставками для вертела.

Решение вопроса об этнической принадлежности верхне­окских, днепро-двинских и юхновских племен при скудости археологических материалов по предшествующему периоду и полном отсутствии письменных источников было бы весь­ма затруднительно, если бы не данные лингвистики. Их зна­чение для реконструкции истории древнейших периодов неоспоримо, поскольку вещественные источники зачастую остаются «немыми» в вопросах этнической атрибуции. Осо­бую ценность представляют данные, полученные путем линг­вистического анализа топонимов, и, в частности, наиболее консервативной их части - гидронимов. Сопоставление древних топонимических пластов с археологическими культурами в пределах одной территории является важнейшим способом этнического определения археологических материалов. В этом отношении исследователи истории Калужской земли оказа­лись в очень выгодном положении. Дело в том, что территория Верхнего Поднепровья и водораздел верховьев Днепра и Вол­ги уже долгое время вызывает особый интерес у лингвистов. Он связан с тем, что этот район - зона наиболее интенсивных контактов основных этнических групп населения Восточной Европы, дающая пеструю и сложную картину.

Наиболее исчерпывающим трудом в этой области явилась монография В.Н.Топорова и О.Н.Трубачева «Лингвистичес­кий анализ гидронимов Верхнего Поднепровья», в которой подведены итоги многолетним работам предшествующих ис­следователей и проделана огромная работа как раз по интере­сующему нас району. Ими был вскрыт плотный пласт гидронимов балтского происхождения, охватывающий в том числе частично и бассейн Верхней Оки. Суммируя лингвис­тические данные, авторы приходят к выводу: «Вне всяких сомнений, этническим компонентом на исследованной нами территории были балты, начиная с самой отдаленной древно­сти, доступной лингвистическому контролю» (Топоров, Трубачев, 1962. С.232). Это заключение подтверждало мнение исследователей-археологов, считающих, что культуры раннего железного века в лесной полосе Восточной Европы - от Прибалтики до верховьев Оки - оставлены древними балтий­скими племенами. Верхнеокские племена, таким образом, оказываются крайней восточной группой этого гигантского конгломерата древних балтийских племен.

Памятники еще одной археологической культуы - дья­ковской - распространены в восточных и северо-восточных районах Калужской области. Оставившие их племена отно­сились,в отличие от верхнеокского, днепро-двинского и юхновского населения, к совершенно иной древней этноязыко­вой общности - финно-угорской. Общий ареал финно-угорского этноса простирался от Финляндии и Эстонии до Нижнего и Среднего Приобья; уже в эпоху раннего железного века он был весьма неоднороден, включая в себя несколько языко­вых и диалектных образований. Ближайшими к балтам были племена культуры текстильной (сетчатой) керамики, в част­ности - дьяковской.

Граница между массивом балтских и финноязычных пле­мен выявлена на основе данных гидронимики. К сожалению, обстоятельного исследования гидронимического материала на территории всей. Калужской области не проводилось. Анали­зу подвергались названия рек и озер лишь в северо-восточ­ных районах области, большинство из которых, как установ­лено, имеют финно-угорское происхождение (Седов, 1971. С.111). Показательно, что границы финно-угорских гидро- нимических названий совпадают в целом с территорией рас­пространения археологических памятников финно-язычного населения.

Свое название дьяковская культура получила по городищу в подмосковной деревне Дьяково, исследованному еще в кон­це прошлого века (ныне городище входит в черту Москвы, располжено рядом с усадьбой Коломенское). Ее памятники распространены в верховьях Западной Двины и на самых верхних притоках Волги. Преимущественная их концентрация приходится на бассейн р.Москвы. В настоящее время в Под­московье выявлены сотни поселений дьяковской культуры, многие из них исследованы.

В Калужской области раскопок на памятниках с хорошо выраженными дьяковскими слоями эпохи раннего железно­го века не проводилось. Информация о поселениях этих пле­мен на территории нашей области получена в результате сбора подъемного материала и случайных находок, сдаваемых жи­телями в местные музеи.

В материальной культуре дьяковских племен с одной стороны, и родственных между собой верхнеокской, днепро- двинской и юхновской культур с другой, есть много общего. В первую очередь, это относится к хозяйственному и производ­ственному инвентарю. Объясняется это общением и обменом между племенами, в результате которого в обиходе остаются изделия, наиболее удобные и соответствующие хозяйственным требованиям; а среди орудий внедряются те, которые имеют наибольшую производительность. В то же время целый ряд признаков придает дьяковской культуре специфику, резко отделяющую ее памятники от памятников, оставленных в Калужской области древними балтскими племенами.

К числу таких признаков, в первую очередь, относится текстильная или сетчатая глиняная посуда. «Сетчатая» кера­мика - это условный термин, вошедший в археологический обиход. Так называют посуду, поверхность которой покрыта своеобразными отпечатками из ткани или оттисками, имитирующими ткань. Другим характерным признаком дьковской культуры считаются грузики «дьякова» типа: ко­нусе- или катушковидные глиняные изделия со сквозным внутренним каналом, назначение которых не определено.

Кроме того, дьяковскую культуру отличает большое количе­ство инвентаря, украшений и различных поделок из кости, а также своеобразный стиль и техника изготовления украшений с применением приемов зерни, перевити, плетения, сочета­ние которых придает изделию ажурный и нарядный вид.

Дьяковское общество в эпоху раннего железного века на­ходилось на той же стадии развития, что и верхнеокские племена. Об этом говорят археологические данные о характере мест поселений дьяковского населения и их оборонительных сооружений, о характере и тенденциях развития жилых построек, о типе хозяйства. Хозяйство дьяковцев было та­ким же комплексным, в состав его входили те же отрасли и виды ремесел, что и у верхнеокских племен. В то же время наблюдаются и некоторые отличия. Так, установлено, что основу животноводства у обитателей дьяковских городищ составляло свиноводство; основной охотничьей добычей были куница и бобр. Среди домашних ремесел выделяется обработка кости, изделия из которой весьма многочисленны на всех поселениях. Существенные различия прослеживаются в характере

Калуга, 1999